Вампиры. Путь проклятых - Страница 92

К оглавлению

Через пять дней корабль стартует, полет займет всего неделю — и свобода вернется.

— Ты знаешь не хуже меня, что навсегда останешся чужаком в любом мире кроме Земли. — спокойно говорит он.

— Знаю. — также спокойно отвечаю я. — Но моим детям тот мир станет родным.

Я закрываю глаза.

— Обрекая на изгнание себя, я обеспечиваю жизнь своим детям, Тиррен.

Я не хочу еще раз пережить их смерть.

Он долго не отвечает.

— Ты прав. Но что, если и в том мире на нас станут охотиться?…

Я медленно открываю глаза.

— То будет уже НАШ мир, Тиррен. И мы станем его защищать.

Тишина.

— Не щадя жизней.

Молча смотрим в иллюминатор. Большой жук вяло ползет по бронебойному кристаллиту, осторожно переставляя лапки и поминутно замирая. Осень… Сезон жизни этого жука подходит к концу. Скоро ему предстоит умереть, застыв кусочком хитина на снегу. Над могилой жука будут мчаться тяжелые зимние тучи, снег множество раз покроет мягким одеялом микроскопическую пылинку. И никто не вспомнит об этом жуке. Никогда. И мы не вспомним. Слишком много иных воспоминаний рвут нашу память на кровоточащие осколки.

* * *

Оборотень с рычанием оторвался от туши коровы. Красные глаза чудовища горели звериной злобой. На миг в них мелькнул страх — когда этот человек успел подобраться? Но голод и гнев изгнали остатки разума. Чудовище с рычанием припало к туше.

— Ну, давай, давай… — шепнули губы на узком лице высокого, худощавого человека в черном плаще. Левая рука, обернутая тройным слоем толстой кожи, приподнялась на уровень груди.

Зверь бешенно зарычал, отступая перед человеком. Тот шагнул вперед и внезапно метнул в оборотня короткий стилет, выпростав правую руку из-за спины. Чудовище взвизгнуло.

Стилет вонзился точно в грудь монстра, проникнув в тело почти на шесть дюймов. Зверь издал яростный, полный муки вопль и в бешенстве прыгнул вперед. Из пасти капала слюна, глаза горели жаждой убийства, по груди ручьем текла кровь. Охотник встретил чудовище коротким ударом неизвестно откуда возникшего меча. Тело еще не коснулось почвы, а голова с оскаленной пастью уже отлетела в сторону, залив плащ победителя ярко-алой кровью. Оборотень рухнул на землю. Ведьмак спокойно отряхнул одежду. Меч с тихим шелестом оставил следы крови на грубой шерсти чудовища и скрылся в ножнах. Охотник внимательно оглядел местность.

Из видневшейся неподалеку деревеньки к месту охоты мчалась подвода. Ведьмак не спеша двинулся навстречу, забросив ножны за спину. На губах играла полупрезрительная усмешка.

— И это было твое ужасное чудовище? — спросил он первым, когда трое крестьян осадили коней у тела монстра. Один из мужиков почесал в затылке.

— Третью корову завалил, супостат! — он пнул холодеющий труп. — И ведь хитер гад, все ловушки стороной обходил!

— Обычный вервольф. — презрительно ответил охотник. — К тому же, совсем молодой. Да настоящий волк в два раза опаснее!

— Э, ты не скажи… — возразил второй крестьянин. — Вы, нелюди, привыкли с драконами там воевать, али с мантикорами всякими. Для вас и кикимора — не зверь. А для нас и этакий волчонок — чудовище…

Ведьмак запрыгнул в седло привязанного к телеге арабского скакуна.

— Моя работа закончена. — бросил он сухо. — Заплати, и мы в расчете.

Крестьяне переглянулись. Затем первый из говоривших со вздохом полез за пазуху.

— Ты, это, не обессудь… Но сам ведь говорил, зверюга была не из опасных. Мы тут скинулись, кто во что горазд…

— Сколько? — прервал охотник. На лице отражалось презрение.

— Э-э… Двадцать.

Ведьмак сплюнул.

— Думаешь я удивлен? — спросил он хмуро. — Ничуть. Давай деньги.

Мужики проводили черную фигуру долгими взглядами.

— Слушай, а он хоть имя назвал? — спросил один.

— Да на кой хрен мне его имя. — отозвался заплативший. — Главное, зверя завалил. И недорого… — хохотнул крестьянин, приступая к свежеванию.

* * *

Еще один день позади. Я лежу на зеленом ковре и смотрю в потолок, где колдовским светом пылает зеркало другого мира.

Каюта совсем небольшая, всего шесть на шесть футов. Но, как ни странно, я не чувствую себя в клетке. Мне помогают мысли о друзьях и бывших недругах, которые сейчас отдыхают в точно таких же каютах.

Беженцы…

Я хорошо понимаю причины, по которым нам выделено столь небольшое пространство. Летучий корабль имеет ограниченные размеры, а нас много. Сейчас здесь находятся более трех сотен беженцев, каждый в отдельной каюте. И все равно, размером корабль напоминает гору. Сверкающую металлическую скалу, гостеприимно распахнувшую пасти своих пещер.

Я улыбаюсь этой мысли. Очень точное описание. Стальная скала, в пещерах которой для нас нашлось последнее убежище… Недаром земные родичи хозяев корабля испокон веков селились в пещерах.

За иллюминатором замечаю движение. Мне не хочется подниматься. Но движение воскрешает в памяти некоторые картины, помнить о которых я не желаю. Поэтому я встаю, чтобы убедиться. Там, на полянке, среди травы и цветов, стоят два дракона. Я наблюдаю за ними сквозь непобедимую, прозрачную как воздух броню. Самец и самка. Оба зеленые, стремительные, с блестящей чешуей и острыми прямыми рогами. Он на голову выше нее, мускулистый, огненноглазый. Она грациозна, словно пантера весенним утром. Звуки не слышны. Но по выражению на лицах драконов, по их позам, по полурасправленным крыльям, я могу догадаться об эмоциях, рвущих сейчас сердца новых изгнанников. Изумление. Неверие и боязнь поверить. Благоговение — в ее глазах. Восторг — в глазах ее защитника. Из-за края иллюминатора появляется еще один дракон, сверкающий всеми переливами фиолетового цвета. Он, вернее она, похожа на сон в безлунную весеннюю ночь, когда призраки красоты заставляют кровь бурлить в жилах, сводя с ума молодых и омолаживая зрелых. Как и при первой встрече, я замираю от восторга.