— Я повелитель неба!
Он взмыл над тучами, расколов величие гор своей энергией, одержав абсолютную победу над противником — он не мог иначе! — и впервые за много дней полета замер, распластав бриллиантовые крылья горизонтально.
На небольшом плато, под самыми тучами, ютился небольшой домик, в окнах которого тускло горел свет. От дверей к подножию спускалась оледеневшая лестница, а рядом с домом примостился маленький сарай. Дракон ощутил запах добычи, он был голоден.
Снег с шипением испустил дух, коснувшись разгоряченной чешуи. Моментально сложив крылья, их обладатель грациозным движением оказался возле домика. Ему пришлось склонить голову, чтобы взглянуть в окно.
Там пылал камин, в глиняном горшке варилась еда. У стола из грубых необструганных досок стоял простой деревянный стул, и на нем сидел старик. Дракон с любопытством оглядел дом человека — ему редко доводилось встречать их раньше.
Старик был одет в длинное серое одеяние, на левом плече застегнутое грубой булавкой. На голове совершенно не было волос, но с подбородка до пояса спускалась белая как снег борода. Узкие глаза были закрыты, старик смотрел в камин, но видел ли он огонь — дракон не знал.
Могучий владыка небес повернулся к сараю. Оттуда слышались панические крики животных, чуявших свою смерть. Дракон ощутил радость предвкушения.
— Не надо. Я накормлю тебя.
Рубиновый пламень глаз вырвал из тьмы маленькую фигурку, отважно смотревшую прямо на дракона. Старик не боялся его. Дракона это так заинтересовало, что он решил обождать с охотой.
— Что можешь ты предложить мне, человек? — спросил он, стараясь умерить голос, дабы не лишить смертного слуха.
— Нечто лучшее, чем убийство. Входи.
Дракону было интересно. Он протиснулся в дом, заняв почти половину всего помещения. Свернувшись возле огня, он посмотрел на вновь занявшего свое место старика.
— Меня зовут Вулкан. — несмотря на старания, стены дрожали от мощи его голоса. Старик улыбнулся.
— Меня зовут Лунг Цзы, что значит «учитель-дракон».
Вулкан растянул губы в улыбке.
— Ты не дракон, человек.
— Мы те, кем являемся в душе. Тело значит очень немногое.
— И что же в тебе от меня?
— Способность видеть мир с высоты.
Дракон улыбнулся шире.
— Ты не видишь отсюда мир, человек. Тучи закрывают тебе обзор, ты не властен взлететь над ними, ощутив гармонию неба и земли всей душой.
— Тело мое невластно, ты прав. Дух мой давно летает над миром.
— Что ты подразумеваешь, говоря «дух»?
— Дар мысленного познания реальности. Люди зовут меня философом.
— И что видит твой дух?
— Тьму.
Вулкан рассмеялся и дом едва не рухнул от его смеха.
— Для этого не надо быть философом.
— Да, Тьму видит любой. Но многие ли видят способ победить тьму?
Дракон серьезно посмотрел в глаза старику.
— А зачем, человек?
Лунг задумался. Тем временем Вулкан поудобнее устроился у камина, положив огромную голову на свои руки. Пылающие глаза сверкали на серебрянной чешуе, как капли крови на луне.
— Очень хороший вопрос, дракон. — признал наконец старик. Вулкан не ответил, и Лунг продолжил.
— Скажи мне, в чем основное отличие тьмы от света?
— Я отвечу тебе цитатой одного великого дракона, человек. Я не знаю, откуда помню эти слова — ведь кроме меня драконов нет. Но я уверен, это сказал дракон. Слушай.
Вулкан закрыл глаза, и в доме сразу стало темней.
— «Тьма милосердна. Когда ты во тьме — ты волен представлять себя в винограднике грез. Свет может показать камеру палача».
Лунг Цзы откинулся на стуле, с удивлением посмотрев на дракона.
— Интересная цитата.
— Разве он ошибался?
— С одной стороны — нет. Но подумай, ведь в данном случае милосердие выступает в качестве самообмана.
Теперь задумался Вулкан.
— Тем не менее я считаю, что если ты не в силах изменить свою судьбу — о ней лучше не знать.
Старик кивнул.
— Умное решение. Но разве ты, дракон, способен смириться с судьбой?
Вулкан встрепенулся.
— Я повелитель своей судьбы, а не слуга!
— Тогда ответь, почему ты мечешся по миру в поисках ответов на вопросы?
Дракон промолчал. Лунг улыбнулся.
— Не потому ли, что ты чувствуешь неудовлетворенность своей судьбой одинокого дракона?
Вулкан поднял взгляд горящих глаз на старика.
— Возможно, ты прав. Но это не зависит от меня. Чтобы определять свою судьбу не требуется всемогущества. Достаточно лишь не отступать, когда есть шанс схватить удачу за рога. Тогда ты сможешь сказать себе — «я сделал все, что мог». И даже проиграв, ты победитель.
Старик сцепил руки на груди, глубоко задумавшись. Вулкан глядел в огонь. Очень долго никто не прерывал тишину, и только потрескивали дрова в камине.
— Когда я смотрю в огонь… — и Лунг Цзы поднял голову — … я часто думаю, почему он готов пожрать все на свете. Он живет только убивая, он поглощает материю, превращая ее в энергию. Огонь — хищник от рождения до смерти. Он воплощенная смерть, он — реакция разрушения. Огонь не может создать ничего, кроме тепла. И ценой этому теплу служит неизмеримо более сложная и превосходящая его материя, дерево. Живая материя. Плоть.
Старик молчал.
— Тогда я сравниваю себя с огнем. Мы братья. Мы хищники, мы несем смерть. Мы поглощаем жизнь, питая себя смертью других. Мы оба пылаем энергией, в основе которой лежит разрушение. Мы оба не в силах обуздать свою ярость, и разбушевавшись, способны уничтожить весь мир. Как он несет тепло, единственную пользу для других — так и я несу красоту, но красота эта питает себя смертью. — Вулкан сурово вздохнул. — Вот та судьба, человек, которую я не в силах превозмочь.